Древняя культура в современном искажении

[vc_row][vc_column][vc_column_text]

В истории Дагестана Персия сыграла немалую роль. Последствия тех исторических отношений мы видим до сих пор по архитектуре, фрескам и эпиграфике, встречающимся в основном в Южном Дагестане. Современные политические реалии не позволяют нашим республикам общаться так же часто, как это было в истории. Но, несмотря на это, интерес друг к другу у исследователей и ученых обеих республик не угасает.

Анаита Шахрохи и Хамед Казем-заде – историки из Тегерана. Несколько лет назад они узнали, что в Южном Дагестане сохранились манускрипты на арабском языке и фарси. Для них это стало открытием, и молодые ученые решили приехать в Дагестан для проведения своего исследования.
– В Иране знают о Дагестане?
Х.К.: – Дагестан исторически был связан с Ираном, и взрослые иранцы очень хорошо это знают. Они знают об исторических отношениях между нашими государствами. Но молодежь знает мало и особенно про современный Дагестан, некоторые, наверное, даже не знают, где он находится. В основном о вашей республике сейчас знают исследователи и научные работники.
А.Ш.: – Иногда по новостям показывают какие-то новости о том, что где-то что-то взорвали. Но в Иране не делают акцент на том, что это Дагестан. Здесь по телевизору говорят, что это что-то происходит в России, в одной из южных республик федерации.
– Расскажите о своей исследовательской работе.
А.Ш.: – Когда мы были в Дагестане, я увидела персидские и арабские эпиграфические манускрипты. Я ими заинтересовалась. В Иране мы не знали, что у вас здесь есть такие документы. И в Дагестане я купила около тридцати книг, в которых говорится об этих манускриптах. Потом в Иране мы их переводили. Свою работу я пишу об исламской эпиграфике в Южном Дагестане, но работа на фарси. Мои научные руководители – историк Муртузали Гаджиев и историк, этнограф, археолог Амри Шихсаидов. Амри Рзаевич даже подарил мне несколько книг об эпиграфике в Южном Дагестане. Еще я сделала интересное интервью с Нури Османовым. Он иранолог, очень хорошо знает фарси. Мы с ним долго разговаривали об эпиграфике.
Х.К.: – В прошлый раз мы жили в Дагестане всего два месяца. Тогда была зима, и, к сожалению, мы смогли побывать только в Махачкале и Дербенте.
А.Ш.: – Сейчас мы снова получили российскую визу, чтобы приехать и продолжить наше исследование. Но, к сожалению, пока не нашли спонсора на нашу поездку, поэтому не можем приехать в Дагестан. Еще хочу сказать, что в прошлую поездку в мечетях на Юге Дагестана и в домах я обнаружила фрески, очень похожие на те, что есть у нас в Северном Иране. Хочу заметить, что в мечетях северной части Дагестана таких фресок нет. То есть уже можно сделать предварительный вывод, что здесь прослеживается влияние персидской культуры на жизнь в Южном Дагестане.
– В следующий ваш приезд вы будете работать в основном в Южном Дагестане?
А.Ш.: – Да, обязательно. Я хочу сравнить эти фрески с теми, что есть в Северном Иране. Если сравнивать по фотографиям, то хорошо видно, насколько они родственны.
– Когда вы ехали в Дагестан в первый раз, какие у вас были ощущения?
А.Ш.: – Это было в 2008 году. Мы проезжали ингушскую и чеченскую границы, чтобы попасть в Дагестан. И в Чечне, я помню, были танки, солдаты. Было ощущение, что мы в опасности, все пугало, но на самом деле это оказалось не так. И когда приехали в Дагестан, мы немного успокоились – здесь было не так опасно, как, нам казалось, было в Чечне.
– Что вы думаете о дагестанцах?
Х.К.: – Я хочу сказать в целом о кавказцах. Они могут сохранять свою культуру, они ее до сих пор сохранили. И я считаю, что это одно из самых красивых мест в мире.
А.Ш.: – По сравнению с другими республиками Северного Кавказа, Дагестан – это комплекс: там много разных языков, много разных национальностей. Да и в целом он другой, отличается от соседних республик. Но я заметила, что дагестанцев очень заботят их финансы, и в Дагестане люди не доверяют друг другу. Например, в маршрутке во Владикавказе водитель возьмет монеты и уедет, а в Дагестане такой же водитель обязательно пересчитает, сколько денег ему дали. Не знаю, почему так. Может быть, потому, что Махачкала – большой город…

Республика Иран – исламское государство, граждане которого живут по шариату. Великие державы мира подозревают Иран в создании ядерного оружия и в поддержке террористических организаций. Из-за этого мы нередко узнаем из новостей, что Америка в очередной раз угрожает этому государству войной. О ситуации внутри Ирана нам немного рассказала Анаита Шахрохи.
– В мире сложился стереотип, что Иран – это закрытое государство, что туда опасно приезжать, что там могут забросать камнями или наказать, если посчитают, что кто-то не прав. Это правда, или это, скорее, стереотипы?
– Два-три года назад ситуация в республике была лучше. Здесь было много туристов, и никто им ничего не делал плохого. Конечно, у нас шариат, и Иран – религиозное государство. Но у нас здесь двойная жизнь: то, что происходит дома, и как мы себя ведем дома – это одно, а то, как мы себя ведем на улице, на работе – это другое. Конечно, на улице надо быть скромнее, кому-то это не нравится. Иностранцы здесь чувствуют себя хорошо в целом. Но после президентских выборов ситуация в стране стала жестче.
– То есть до выборов отношение к туристам было лучше, чем сейчас?
– Нет. После выборов изменились различные аспекты жизни самих граждан Ирана, например, наша социальная свобода. Последние президентские выборы разделили страну на тех, кто был близок к президенту Ахмадинежаду, и на тех, кто хотел изменить ситуацию в стране. У вторых было два лидера, и оба из них были кандидатами в президенты. После фальсификации результатов выборов оба этих лидера призывали людей выйти на улицы, чтобы побороться за свои права. Символом протестующих стал зеленый цвет. И с тех пор эти акции протеста стали называться «зеленым движением». Это движение повлекло за собой стычки с полицией, расстрел некоторых граждан прямо на улице и убийства в тюрьмах. Многие из тех, кого называют интеллигенцией, эмигрировали из страны.
– Как эта ситуация отражалась на иностранцах, приехавших в Иран?
–Во время «зеленого движения» были задержаны несколько представителей зарубежной прессы, но их вскоре отпустили. Что касается визитов простых туристов, то в то время туристические визы практически не выдавались, только несколько человек их получили. Но тогда я ни разу не слышала, чтобы эти акции протеста доставили бы какие-либо неприятности туристам. Эти события были два года назад. Сейчас в стране все спокойно, нет никаких протестных демонстраций. Поэтому можно смело приезжать.
– Должны ли девушки, которые приезжают в Иран, надеть хиджаб?
– Нет. Когда вы приедете в Иран, вы увидите, что наши женщины не носят хиджаб. Для женщин достаточно покрыть волосы платком и не надевать кофты с короткими рукавами.
– А как понять, короткий рукав или длинный?
– Рукав должен быть до локтя, не короче. Девушки могут также носить джинсы, но при этом на них должны быть длинные кофточки или туники, прикрывающие бедра.
– Мужчины тоже должны как-то покрывать голову?
– Нет. Для мужчин запрещены только шорты и короткие рукава.
– Известно, что в Иране женщины борются за свои права, создают свои организации. Насколько успешна эта деятельность?
– Опять же, до выборов эти организации работали лучше. Но есть две группы женщин, которые работают в этих неправительственных организациях: одна из них живет и работает в Иране, а другая работает из-за рубежа. Те, что существуют за рубежом, работают лучше и интереснее, и у них действительно есть влияние на ситуацию с правами женщин, которая складывается в нашей стране. А те, что работают внутри страны, постоянно находятся под давлением правительства. Кто-то из них даже сидит в тюрьме.
– А как ваше правительство реагирует, когда граждане Ирана выезжают в другие страны на учебу?
– Если речь идет о каких-то запретах, то их нет. Многие ездят учиться даже в Соединенные Штаты, несмотря на сложные политические отношения между нашими странами. Единственная страна, куда нам запрещено въезжать (неважно – на учебу или в качестве туристов), – это Израиль. В загранпаспорте гражданина Ирана на последней страничке так и написано: «Владельцу этого паспорта запрещено въезжать на территорию оккупированной Палестины». Что касается учебы за рубежом, то есть студенты, которых правительство Ирана само отправляет учиться в разные страны. Таких студентов полностью поддерживает государство, они и стипендию получают. Некоторым молодым людям, кто хочет учиться за границей, но не добился полной государственной поддержки, правительство иногда помогает купить доллары подешевле. У нас в стране два-три официальных курса валют, и они все разные. Правда, среди студентов есть и такие, кто начинает за границей вести политическую деятельность, направленную против властей нашей страны. Такие люди уже не могут вернуться назад. Скорее всего, власти их арестуют.

– А как насчет телевидения и Интернета в Иране? Есть ли у вас запрещенные сайты?
– Да. У нас много сайтов, которые фильтруются цензурой. Большинство из них – политические. В основном это иностранные сайты, но есть и иранские. У нас также запрещены портал YouTube и соцсеть Facebook.
– А Skype?
– Нет, Skype у нас не запрещен.
– Анаита и Хамед, я благодарю вас за интересную и познавательную беседу! Думаю, благодаря вам читатели нашего журнала узнали много нового о вашей республике. Желаю вам как можно скорее осуществить свои планы и приехать в Дагестан, чтобы продолжить свое исследование.
– Мамнун! Это на фарси означает «спасибо».[/vc_column_text][vc_column_text][/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]