Махачкала

Мир или плен? Миф о пленении Шамиля. Фальшивая история Кавказской войны

18:36  16.01.18
0
659

7 сентября (25 августа по старому стилю) в Гунибе завершилась Кавказская война.

2Мнения современников, историков, кавказоведов разделились. Одни считают, что Шамиль предал идею Имамата, сдавшись «в плен». Другие не знают, чем оправдать решение имама Шамиля.
Стереотип царской пропаганды о завершении Кавказской войны и сейчас господствует в умах и сознании современников, вызывает недоумение и вопрос у здравомыслящих: почему сам факт «пленения» Шамиля никем не оспаривается?
Истинные обстоятельства примирения горцев Кавказа и России замалчиваются, уступая место победным реляциям императорской России.
При всех вольных толкованиях исторических событий заключение мира между Шамилем и Россией невозможно показать как «пленение» Шамиля. Нельзя переписать и замолчать историю с признанием заслуг, деятельности, жизни, подвигов имама Шамиля, который, несмотря на двадцатипятилетнюю кровопролитную войну, не стал врагом народа русского.
«Пленение» Шамиля не имело места, так как объективно не соответствовало реальным событиям. Оно было изначально неприемлемо для Шамиля – с однозначным отрицательным ответом, Шамиль всегда с честью выходил из безвыходных ситуаций и продолжал борьбу.
Шамиль укрылся в Гунибе с 400 мюридами и четырьмя пушками.
С 10 по 19 августа царские войска безуспешно осаждали Гуниб. В операции участвовали до 40 000 хорошо вооруженных солдат. Штурмовать Гуниб – природную крепость – было невозможно даже при таком численном перевесе: в узких горных проходах один мюрид, с детства приученный к ведению боя в таких условиях, мог справиться с любым количеством противников.
Кавказская война – самая долгая война из всех, какую когда-либо вела Россия.
Боевые потери русских в Кавказской войне составили 96 тысяч 275 человек, в том числе 4 050 офицеров и 13 генералов. Небоевые – как минимум втрое больше. Война совершенно расстроила финансы империи, поставила Россию на грань банкротства.
На заключение мира было высочайшее распоряжение императора. В собственноручном письме от 28 июля государь писал: «Примирение с Шамилем было бы самым блестящим завершением оказанных уже князем Барятинским великих заслуг».
Александр II понимал, что жестокая расправа с Шамилем может привести к непримиримой вражде народов гор с Россией. Царю было выгоднее всяческими заботами и вниманием к Шамилю умерить неприязнь горцев к самодержавию.
Шамиль не разделил участи Пугачева, декабристов, Шевченко и других только потому, что он не был классовым противником внутри государства, а был именно военным противником. И в то же время духовным и политическим вождем народов, неподвластных царизму».
Барятинский, исполняя повеление императора, сам прекрасно осознавал: никакие штурмы, осады и даже убийство Шамиля не приведут к окончанию войны. Единственная возможность закончить, прекратить Кавказскую войну – заключить мирный договор с Шамилем.
Любой другой вариант был неприемлем для России: разгром горцев в Гунибе, пленение Шамиля, смерть Шамиля не означали окончание Кавказской войны, которая могла начаться и началась бы с еще большей ожесточенностью и сопротивлением в случае поражения или гибели Шамиля.
«Железный» канцлер А. М. Горчаков писал Барятинскому:
«Дорогой князь!
…Если бы Вы дали нам мир на Кавказе, Россия приобрела бы сразу одним этим обстоятельством в десять раз больше веса в совещаниях Европы, достигнув этого без жертв кровью и деньгами. Во всех отношениях момент этот чрезвычайно важен для нас, дорогой князь. Никто не призван оказать России большую услугу, как та, которая представляется теперь Вам. История открывает Вам одну из лучших страниц.
Да вдохновит Вас Бог.
26 июля 1859 г.».

Сам князь Барятинский находил желательным покончить с Шамилем мирным соглашением, хотя бы на самых льготных для него условиях .
Утром 19 августа командующий Кавказской армией Барятинский предпринял первую попытку к заключению мира с Шамилем.
«После того как мы водворились на Гунибе, сюда прибыли для переговоров о мире с Шамилем полк. Лазарев, Даниель-бек Елисуйский и несколько человек из бывших наибов имама».
«…парламентеры были встречены пушечными выстрелами, однако приняты Шамилем.
…Шамиль велел отвечать князю: «Гуниб-даг высок, Аллах еще выше, а ты внизу, сабля наострена и рука готова!».
«…ответ получен чрезвычайно дерзкий: «Мы не просим у вас мира и никогда с вами не помиримся; мы просили только свободного пропуска на заявленных нами условиях; если последует на это согласие, то хорошо; если ж нет, то возлагаем надежды на всемогущего Бога. Сабля заострена и рука готова!»
Таким образом, переговоры оказались бесплодными; надежды наши на мирную развязку исчезли».
Шамиль сдаваться не собирался и, несмотря на малое количество защитников Гуниба, был абсолютно уверен в своем превосходстве. Переговоры о мире продолжались с 19 по 22 августа. Шамиль отказался вести переговоры о мире с Лазаревым и Даниял-беком, подозревая их в обмане. Гуниб был хорошо укреплен, и Шамиль мог успешно удерживать его, несмотря на численное превосходство русских войск.
Это явилось полной неожиданностью для Барятинского, который уже праздновал заключение мира, окончание Кавказской войны, сочинял победные реляции императору Александру II ко дню коронации (26 августа 1856 г.), предвкушал славу, почести и награды. Русские войска готовились к продолжительной осаде.
Генерал Барятинский поднялся на Гуниб 25 августа 1859 года. Было около 5 часов пополудни. Не доезжая с версту до селения, сошел с коня и сел на лежавший близ дороги камень, приказал своим генералам прекратить наступление и вторично приступить к переговорам.
«…со стороны имама к русским послали Юнуса Чиркеевского и Хаджи-Али Чохского… Они оба удалились… Затем Юнус вернулся к нам, а Хаджи-Али остался у русских. Юнус принес известие о том, что русские хотят, чтобы имам прибыл к сардару для устных переговоров с ним и чтобы он сообщил ему о своем положении и пожеланиях и, в свою очередь, узнал о положении дел у русских».

Переговоры продолжались более двух часов. 25 августа 1859 года на закате солнца в восьмом часу вечера Шамиль во главе конного отряда в 40–50 вооруженных мюридов выехал из Гуниба и направился к березовой роще, где его ожидал Барятинский.
«…между домами показалась густая вереница людей. Это был Шамиль, окруженный сорока мюридами, вооруженными с ног до головы, дикими, готовыми на все молодцами» .
«[Шамиль]…вооружен шашкой, кинжалом, один пистолет за поясом сзади, другой в чехле спереди».
А. Зиссерман, газета «Кавказ» от 17 сент. 1859 г.

Если объективно оценивать происходящие события, нужно с уверенностью констатировать, что Шамиль, вооруженный кинжалом, шашкой, пистолетами, гордо шествовал на переговоры с Барятинским о заключении мира как полноправный, наделенный полномочиями предводитель горцев, а не сдаваться в плен. Вынужденный отказ Шамиля от сражения, продолжения войны, заключение мира на почетных взаимовыгодных условиях не может расцениваться как сдача в плен и арест.
«Первый встретил Шамиля барон Врангель. Он, протянув ему руку, сказал: «До сих пор мы были врагами, теперь же будем друзьями».
«Князь Барятинский предстал перед Шамилем не как грозный и тщеславный победитель горцев, а как равный ему воин, наделенный властью императора».
Во время предварительных переговоров и в присутствии Шамиля Барятинский, генералы и приближенные оказывали ему почести и уважение во всем. «Дипломатический протокол» соответствовал отношениям между сторонами при заключении мира, а не захвате, сдаче в плен. Шамиль был спокоен и держался с достоинством.
Миф о пленении Шамиля – политический трюк царской военной пропаганды.
Заданный первыми газетными публикациями уничижительный для Шамиля и горцев дискурс – «плен» – без малейших попыток подкрепить измышления реальными документами, свидетельствами горцев и самого Шамиля, под недремлющим оком цензуры, обильно тиражировался и цитировался в трудах «мародеров»-историков второй половины XIX – начала XX века, выполнявших этот «социальный заказ», – В. Потто, М. Чичаговой, А. Калинина, Н. Кровякова, П. Алферьева, Н. Дубровина, А. Берже, С. Эсадзе, А. Зиссермана.
Но невозможно согрешить против правды и истины. У всех непроизвольно присутствуют фразы «мир», «мирные переговоры».
«Всего за месяц до падения Гуниба, получив сведения о возможности заключения мира с Шамилем, военный министр и сам Александр II с радостью ухватились за эту надежду.
…военный министр писал Барятинскому, что заключение мира с Шамилем весьма желательно и с удовлетворением будет встречено в Петербурге» .
Что действительно происходило в течение нескольких минут переговоров Шамиля с Барятинским, что сказал наместник и что ответил ему Шамиль – пока загадка истории.
«Объяснение было очень непродолжительно: минуты две, много три. Начальник объявил Шамилю, что он должен ехать в Петербург и там ожидать Высочайшего решения» .
Правда истории заключается в том, что никакие мифические, надуманные, пространные, высокопарные монологи и ультиматумы Барятинского, с пафосом предоставляемые царской пропагандой, и якобы «невразумительные» ответы Шамиля не могли происходить как реальное событие из-за ограниченности времени (наступала ночь).
Шамиль не говорил по-русски, Барятинский – по-аварски. Переводчик – полковник Алибек Пензулаев – был родом из кумыкского селения Аксай. Обстоятельства переговоров, диалоги и даже слова остались тайной.
28Сам факт выхода Шамиля из укрепления Гуниб является однозначным ответом и согласием на заключение мира. К моменту прибытия Шамиля к князю Барятинскому вопрос о заключении мира главнокомандующим был решен, а условия Шамиля и Барятинского были известны по ряду предшествующих переговоров. Оставалось только при встрече зафиксировать взаимное согласие сторон.
Не было пленения и мюридов Шамиля.
«…полковник Лазарев, как начальник вновь покоренного края, в продолжение получаса роздал всем мюридам билеты (на билетах означались только имя и фамилия отпускаемого, прикладывалась очень уважаемая горцами печать начальника) на свободное жительство, приказав немедленно разойтись с семействами в свои аулы».
В. Филиппов. «Несколько слов о взятии Гуниба и пленении Шамиля (Темир-Хан-Шура, 29-го ноября 1865 года). После мюриды спокойно, во всеоружии, с развевающимися знаменами спустились с Гуниба, разошлись и дальнейшим преследованиям не подверглись.
Мирные переговоры предполагают доверие между сторонами, но не предполагают вероломства, насилия, разоружения, помещения в тюрьму, заключения под стражу. Шамиль выступал равной стороной в переговорах, и его слово было решающим в условиях заключения мира, свободным волеизъявлением по условиям мирного договора. Шамиль никогда не согласился бы на плен, каким бы он ни был – позорным или почетным.
У Шамиля был только один выбор и три возможности. Для Шамиля, духовного властелина мусульман, смерть в бою – избавление от земных страданий и тягот, а учитывая его освещенную Пророком героическую и праведную жизнь истинного мусульманина, – бессмертие и прямой путь в рай. Смерть в бою – Слава, Величие, Высшая Честь и Доблесть. Шамиль имел 19 ран холодным оружием и три раны пулевых; одна русская пуля так и осталась в нем навсегда и похоронена вместе с ним.
Можно было попытаться уйти из окружения, как не раз удавалось, скрыться для продолжения борьбы и вновь поднять знамя ислама на священную борьбу. Но Шамиль понимал, что горцы Дагестана и Чечни обескровлены войной и дальнейшее сопротивление могло привести к физическому уничтожению населения.
Заключение мира с Россией. Это был самый трудный и ответственный выбор Шамиля – его не однажды обманывали при подписании мирных договоренностей, но в данном случае слишком много было поставлено на карту. Шамиль не мог не понимать всей ответственности перед историей, перед собственным народом и перед Всевышним. Шамиль долго думал, чтобы принять правильное решение, в молитвах обращался к Всевышнему. И ему было ниспослано откровение: его жизненный путь не окончен, он – избранник, ему дарована Всевышним власть – заключить мир с Россией.
Благодаря полководческой деятельности и цивилизаторской миссии Шамиля царская Россия убедилась: горцы – не дикари и «туземцы», а гордый, свободолюбивый народ, который нужно уважать и с которым нужно считаться. Именно на таком взаимоприемлемом фундаменте Шамиль заключил мир с Барятинским и закончил войну.
Это решение Шамиля позволило спасти народы Дагестана и Чечни от полного истребления, переселения в Турцию, как это произошло с черкесами, сохранить генофонд Чечни и Дагестана.
Всевышний вознаградил имама Шамиля – он похоронен на священном кладбище Бакия в Медине рядом с дядей Пророка (мир ему и благословение) Абасом.
После присоединения Кавказа тысячи представителей русской элиты, научной и творческой интеллигенции – учителя, врачи, геологи, профессионалы-специалисты – были направлены в гущу местного населения – горцев – для создания и строительства школ, учебных заведений, больниц, общественных, культурных, гуманитарных учреждений, развития промышленности, сельского хозяйства.
Эта политика царского правительства стала мощным интегратором горцев в единую государственную и со-циокультурную общность России. Большую роль в просвещении и образовании горцев сыграли светские школы, классические и реальные гимназии, которые сближали горских и русских детей.
Мы до сих пор пожинаем плоды этого подвижничества, братства, самопожертвования, любви к ближнему и благодарной памяти горцев Кавказа к русским. В 2006 г. в столице Дагестана Махачкале установлен памятник русской учительнице. Дети местной знати и простые горцы принимались в самые престижные университеты и высшие учебные заведения России, Москвы, Санкт-Петербурга, интегрировались, достигали успехов, почестей и уважения.
Это «способствовало осознанию ими себя подданными России, формированию чувства причастности к жизни Империи, признанию России своей Родиной».

18:36  16.01.18
0
659

Комментариев пока нет, будьте первыми..

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *