Про черный цвет, штангу и оптимизм–реализм
[vc_row][vc_column width=»1/1″][vc_column_text]
Заслуженный художник РСФСР Анатолий Ягудаев, чьи работы регулярно выставляются на зарубежных биеннале, ученик прославленного скульптора Михаила Аникушина.
[/vc_column_text][/vc_column][/vc_row][vc_row][vc_column width=»1/1″][vc_column_text]Мне не нравится мое имя. Мой отец – махровый был коммунист, назвал меня Анатолием в честь Луначарского. Тот умер как раз в год моего рождения. Брата моего зовут Ким – коммунистический интернационал молодежи.
Смысл жизни в том, что ты живешь: работаешь, дерешься, что-то вокруг тебя вертится… Все это жизнь… и она интересна.
Я абсолютно не верю в бога. Я верю в Дарвина.
Люблю пить кофе с сигаретами. Этому пристрастился во времена учебы в Питере. Кофе люблю варить сам, в своей мастерской.
Когда поступал в ленинградское художественное училище, на собеседовании у директора меня спросили: вы откуда? Я говорю: из Дагестана. Я тогда загорелый очень был, и меня спросили: «А где этот Дагестан? Где Афганистан и Пакистан?». Я подумал и сказал: «Да». А мне в приемной комиссии и говорят: «Тогда вы приняты». Со мной вместе поступал мой товарищ Гимбат, так его тоже как иностранца приняли.
Мне в себе все нравится. Ничего не хотел бы в себе изменить.
Дрался безумно часто. Даже приблизительно не скажу, сколько. Последний раз дрался месяц назад. Для меня не имеет значения, победил я в драке или нет. Главное, что я не струсил и хоть один раз, да дал подлецу в морду. Главное не промолчать, не дать себя оскорбить. Драка для меня не поединок, а состояние чести.
Коллекционирую бутылки, у которых интересная форма. Моя коллекция бутылок началась с бутылки царского времени, которую я нашел, когда в студенческие годы расчищали русло Невы-реки.
Сначала все мои скульптуры рождаются из глины, потом, если работа мне нравится, я делаю ее в керамике, ну а если и тогда скульптура продолжает нравиться, то я отливаю ее из бронзы, чтобы на века осталась. Иногда на то, чтобы работа дошла до металла, требуются годы. Скульптуры, которые не удались, внушают мне мысль, что я полная бездарность. Поэтому от них быстро избавляюсь.
Лучше всего чувствую себя в старой Махачкале. Вот только в моем городе разрушают старинные здания, а вместо них не дома, а пирожные какие-то.
Я абсолютный оптимист.
Очень люблю слушать на пластинках Муслима Магомаева, Хиля и Мулермана, кстати, выпускника махачкалинского музучилища.
Где-то в 90-е годы ко мне в мастерскую пришли австралийцы, муж с женой. Приобрели пятнадцать самых лучших работ, а потом она увидела мою скульптуру с семисвечьем. Женщине она так понравилась, что ей непременно захотелось ее купить.
Я сказал, что эта работа не продается (эта скульптура мне самому очень нравилась). Эта австралийка еще больше уперлась, хочу – и все тут! Тогда я, чтобы она от меня отстала, сказал, что скульптура эта стоит миллион рублей (тогда это была фантастическая цифра), а она взяла и достала миллион из своей сумки. Пришлось продать, слово есть слово. Слава богу, у меня осталась модель этой работы.
Когда занимался штангой, максимальный вес, который я поднимал, был 60 килограммов. Это при том, что сам я тогда, как и сейчас, весил 50 килограммов.
В лепнине мне больше, чем училище, дал знаменитый скульптор Аникушин, у которого я работал в мастерской форматором. Он даже хотел оставить меня в Питере. Обещал выбить для меня квартиру. Я отказался. Лучше быть заметным в провинциальном городе, чем форматором в Ленинграде, пусть даже и у самого Аникушина. Так бы там и сдох в безвестности, а тут я художник.
Самая дорогая для меня награда – это значок моего училища, который мне вручили на его 150-летие.
Все мои братья уехали в Израиль. Там от переживаний и тоски они и умерли. Зачем надо было куда-то для этого уезжать, я не понимаю. Они думали, что там манная каша потечет с неба, но не вышло…
Я не разговариваю со своими скульптурами. Мне с ними не о чем говорить.
Единственная скульптура, за которую мне стыдно, это бюст Ленина. Не люблю я этого человека очень сильно. В студенческие годы я читал воспоминания о Ленине Горького и Молотова. С тех пор я его не люблю.
Люблю читать стихи – Цветаеву, Пастернака, Есенина. Ахматову не очень люблю. Плаксивая она очень. Маяковского очень люблю, хоть он и революционный поэт. Его «Облако в штанах» просто безумная вешь. Маяковский чем мне нравится – он ни на кого не похож. Вот я тоже не хочу на кого-то быть похожим в своем деле.
Не был бы хулиганом в искусстве, не был бы таким скульптором, как сейчас. Стал бы махровым реалистом. Это которые на своих скульптурах прыщики лепят.
Я не накопитель. Когда есть деньги, я их быстро трачу.
Я не вижу в черном цвете трагичность, для меня он, скорее, означает таинственность и мудрость.
Когда хочется сочно, образно выразиться, тогда использую нецензурные слова. Хотя ругаюсь не часто. Просто не с кем.
Женщина для меня символ благородства. Она меньше обижает людей, чем мужчина.
Хотел бы съездить во Францию. Лувр посмотреть. Это самая заветная моя мечта. Я бы прямо в зале ночевал.
У каждого города свой характер. Раньше Махачкала была похожа на один большой дом. Все друг друга знали, все друг с другом здоровались. А теперь Махачкала – это один большой базар. Москва для меня слишком бурная и суетная, Питер слишком интеллигентный. Вот в Баку я чувствовал себя хорошо. Там как-то очень тепло и уютно.[/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]