Махачкала

На мои концерты дураки не приходят

18:24  22.01.11
0
2

Интервью у Вахтанга Кикабидзе я планировала взять еще в декабре 2008 года. Но тогда еще шли разговоры об августовской войне между Грузией и Россией и о демонстративном уходе Бубы из российского шоу–бизнеса. Потому Мимино и отказался встретиться со мной той зимой, сославшись на усталость от журналистов. Сейчас, спустя два года, когда публичный суд и обсуждения в прессе немного поутихли, батони (в переводе с грузинского – «господин») Вахтанг пригласил меня к себе в гости, в свой дом в центре Тбилиси.

Такси подъехало к старым железным воротам, на которых не указаны ни название улицы, ни номер дома. Господин Кикабидзе вышел нас встретить лично. Живет Мимино с семьей: жена, дети, внуки. В этом году ему исполнилось 72 года. Он медленно ходит и порой кажется, что плохо слышит. Много курит, часто молчит и смотрит то в окно, то на свои руки. Выглядит усталым, но улыбка у него та же.

– Я последний раз был в Дагестане до 2004 года, – начал рассказывать Буба Кикабидзе, делая между предложениями долгие паузы. – Когда братья Хачилаевы живы были, тогда и приезжал в Махачкалу. Магомед Хачилаев встретился со мной в Москве и попросил приехать. Я концерт давал в театре. Напряженно было тогда. Как будто сейчас нет. Да?

Говорить о политике с деятелем культуры мне не хотелось совсем, и я, как могла, старалась сменить тему, хоть и получалось это не всегда.
– Есть у вас друзья-дагестанцы?
– Сейчас из моего поколения уже почти никого не осталось. Недавно тут проводилось одно межкавказское мероприятие. Там дагестанцы были, чеченцы. Меня тоже пригласили. А вообще я, конечно, дружил с дагестанцами. Как ты думаешь, с кем я мог дружить?
– Ну, наверно, с Расулом Гамзатовым?
– Да. Расул Гамзатов.
– Я недавно в интернете одну интересную информацию прочитала. В 67-м году на международном конкурсе в Канаде вы были признаны третьим барабанщиком…
– Во-первых, я был вторым! Я не знаю, что там пишут в интернете. Там очень часто все путают. Тогда в Канаде была международная выставка «Экспо-67». Мы поехали с «Ореро», была такая музыкальная группа грузинская. И почему-то признали меня вторым. Кого первым признали, не знаю.
– Ну, а кого из современных грузинских исполнителей, кто сейчас работает в России, вы могли бы назвать достойным представителем Грузии?
– Вы сейчас какие-то вещи путаете. Дело в том, что наши в России сейчас почти не работают. Но Грузия – певческая страна, поэтому здесь очень много талантливой молодежи. Среди тех, кто там, в России, Грузию представляет, я не могу сказать. Ну, там живет Сосо Павлиашвили, он гражданин России… Тамрико Гвердцители. Но это разные вещи. Здесь очень много хороших исполнителей. Недавно я был в жюри очередного концерта «Джео-стар» (аналог конкурса «Минута славы». – А.М.-М.), там выступали действительно интересные молодые ребята. Была певица Софико Бебия. Замечательная! Профессиональная, можно сказать.
– Честно говоря, творчество многих молодых современных грузинских исполнителей мне не знакомо. Вам лучше известен этот круг. Собираетесь ли вы кого-нибудь из этих ребят протежировать?
– Протежировать в чем?
– Ну, в их карьере.
– Здесь, в Грузии, все это не так происходит. Понимаете? Если кто-то поет, а зрителям это нравится, значит они его и протежируют. А те, которых кто-то протежирует, долго не живут. Это уже другое. Это вкладывание денег, а потом они куда-то исчезают все. Особенно там, в России, одно время это модно было – вкладывать деньги в молодых и талантливых, а где они? Хоть одну фамилию назови. Наше поколение – это «подвальные» ребята. Мы так себя называли, потому что у нас ни дядь не было, ни теть не было, никого не было. Мы сами пели – и пели. И потом это вылилось во что-то. На это ушло очень много времени. А эти, кого протежируют и везде показывают, они – однодневки. А Нани Брегвадзе – вечная.
– Каков сейчас средний возраст вашего зрителя?
– Шарль Азнавур сказал гениальную фразу: «Мой слушатель стареет вместе со мной». Дело в том, что актер, который имеет свое лицо – я имею в виду не выражение лица, а лицо в творчестве, – не должен его менять. Но здесь, в Грузии, молодежь все время ходит на мои концерты. Во всяком случае, я так чувствую, на мои концерты дураки не попадают, приходят умные люди. Потому что я пою песни на стихи очень интересных поэтов.
– И сколько в вашем репертуаре песен?
– О, это сосчитать трудно. Не знаю. Много.
– Хорошо, батоно Вахтанг. Давайте поговорим об образе Мимино. Для многих – и для меня в том числе – это один из самых любимых ваших персонажей. А любимый ли он для вас лично?
– Из моих фильмов мой самый любимый – «Не горюй!». Просто сейчас этот фильм потому так трогает, что там затронуты бытовые темы: человек должен жить на своем месте. А когда говорят «место», имеется в виду родина. Хорошо тебе там или плохо, ты там должен быть, для нее жить и делать что-то полезное для своей родины. Потому и картина всех тронула. Я вообще считаю, что это не комедия, это серьезный фильм. Его сильно порезали в Москве. Финал целиком был вырезан, он по-другому заканчивался.
А роль моя самая интересная, которая мне нравится больше всех, – это роль в фильме по экранизации Марка Твена. Называлась «Совсем пропащие». Я и Леонов играли двух жуликов. Это произведение имеет восемь экранизаций в разных странах. Американские критики и журналисты назвали самой лучшей советскую экранизацию. Это – данелиевская картина. Учитывая то, что Данелия – грузин, значит и наша.
– Позвольте, я все-таки опять вернусь к своему любимому персонажу. Мимино и Вахтанг Кикабидзе – братья? Может, родственники? Ну, или кто они друг другу?
– Начнем с того, что это – единственный фильм, может, даже во всем советском периоде, когда сценарий писали специально для актера. Сценария еще не было, а я уже знал, что я должен буду играть, что его на меня пишут. Поэтому они учитывали все: характер, образ жизни. Я тоже часто принимал участие, когда это все писалось. Сидел с Данелия и с другими.
– То есть вы играли самого себя?
– Старался. Потому что такой мужик мне нравится.
Моя любимая настольная книга – «Хаджи-Мурат» Льва Толстого. Я как-то узнал, что Георгий Данелия должен снимать по ней фильм. Вообще, это очень «киношный» материал. Но мне об этом ничего не говорили. А Хаджи-Мурат – такой герой… Я мог бы сыграть его и вообще уйти из кино. Очень люблю этого героя. Я побрился налысо, отрастил бороду. Мне тогда было 40 лет – как раз возраст Хаджи-Мурата по книге. Данелия так на меня посмотрел и сказал: «Хаджи-Мурата не знаю, но Шамиля точно будешь играть!». Потом, правда, Москва этот сценарий не пропустила… Замечательный был сценарий…
– Очаровательный получился бы Шамиль с такой улыбкой… Кстати, вы никогда не принимали участие в каких-либо конкурсах на «лучшую улыбку»?
– (широко улыбается) Нет… Но вообще я лауреат многих конкурсов и престижных кинофестивалей. Наград много, орденов много. У меня даже есть золотая медаль Имама Шамиля. О! Это очень серьезно для Северного Кавказа! Мне ее вручили лет десять тому назад в Махачкале во время концерта. Я помню, это была 18-я или 19-я моя медаль. И когда мне ее вручили, сказали, что такую еще ни один политический деятель не получал. И есть диплом, где написано: «За вклад в культуру Кавказа».
Стены первого этажа дома Кикабидзе увешаны разными картинами – это работы грузинских художников. Но, как выяснилось, в молодости Буба тоже хотел рисовать. Любовь к художеству осталась до сих пор. Например, полгода назад в Киеве прошел благотворительный аукцион, на котором были представлены личные вещи многих знаменитостей, в том числе Алисы Фрейндлих, Энди Гарсия, Шэрон Стоун и Вахтанга Кикабидзе. Из своих личных вещей батони Вахтанг отправил бутылку вина «Вахтанг Кикабидзе», свой последний грузинский диск «Тбилисские песни» и специально для аукциона нарисовал автопортрет.
– Такой смешной получился… Я хотел рисовать в молодости. Но, видимо, такого таланта не было. У меня много друзей — хороших грузинских художников. Когда совсем невмоготу, иду к ним в мастерскую, смотрю, как они работают.

22
– А сами рисовать не пробуете?
– Других дел хватает. Я сейчас заканчиваю книгу. Написал недавно сценарий для фильма. Буду фильм снимать. В общем, без дела не сидим.
– Этот новый фильм будет на грузинском?
– Нет, я по-русски пишу. Этот сценарий очень хотела Москва, до войны это было. И буквально за два месяца до августа я закончил картину в Москве. Фильм называется «Королева», пока не буду говорить, о чем он. Но его прикрыли, потому что… Кикабидзе отказался от Ордена Дружбы… В общем, картина не вышла. Шесть новелл в одном фильме. А в то время московские продюсеры, которые делали эту картину, просили меня отдать им этот сценарий, они очень хотели сами снимать фильм. Но я позвонил друзьям в Москву, попросил забрать картину сюда. Сейчас она здесь. Наверно, в Грузии уже будем снимать.
– Про фильм вы рассказать не хотите, расскажите хоть о своей книге, которую вы заканчиваете. О чем она?
– Меня давно московские издатели уговаривали, чтобы я написал автобиографию. Но меня к этому не тянуло. И когда я сел, начал чего-то там чирикать, в памяти вдруг всплыли необычные люди, которые вокруг меня появлялись. И не заканчиваются. Я все хочу закончить, но кого-то снова вспоминаю. Наверно, книга будет называться «Они». Это такие разнонациональные Мимино. Одна дагестанская новелла там тоже есть. Расскажу сейчас просто коротко, чтобы ты знала, о чем разговор.

В Дагестане, в горах, снимал фильм один мой друг. Его уже нет в живых. Фильм был про геологов. И там произошел удивительный случай. Этот рассказ даже может послужить эпилогом для моей книги. Съемочная группа жила в палатках. Они уже устали – несколько месяцев в горах, горячей воды не было, ну, «киношные» условия. А в то время, в советское время, можно было придумать какую-то сцену, а потом, допустим, не вставить ее в картину. Тогда же государство финансировало съемки. И режиссер решил записать такую сцену: будто к геологам приходит какой-то горец и приносит местного убитого горного тура, с огромными рогами. А потом начинаются шашлыки, гитара, туда-сюда. Все очень обрадовались – вся группа российская была. Режиссер послал директора в Махачкалу. Найди, говорит, такого охотника, с которым можно заключить договор, потому что как только съемка начинается, уже бухгалтерия работает. Пришел какой-то человек, допустим, Магомед или Муса – не имеет значения. Пожилой такой, симпатичный. Он сказал, что ему нужно три дня. Он пойдет в горы и через три дня принесет тура. С ним заключили договор. На третий день уже бухгалтерия заработала. Уже выбрали место, транспорт пошел, аппараты, готовят площадку для съемок. Приезжает этот человек. На «газике» открытый тент, и лежит огромный зверь с такими рогами. Красавец! Серовато-белого цвета. Вся эта группа кинулась фотографироваться с этим убитым зверем. А этот человек руку поднял и говорит: «Я не могу вам его отдать. Я его должен похоронить». Все удивились: о чем это вы? Я, говорит, его не убивал. Он меня увидел, смотрел мне прямо в глаза. Он мог уйти, но он бросился прямо в ущелье, и сам себя убил. «Я, – говорит, – его оскорбил. Мне Всевышний не простит, если я его не похороню. Деньги мне не нужны»…
Он сказал, чтобы подождали еще три-четыре дня, чтобы он смог привезти другого тура… Понимаете, в чем дело?
– В чем?
– Надо вот так жить. А живут наоборот, к сожалению. Этот дагестанец мог положить деньги в карман и уйти. Этого тура съели бы, и все были бы довольны. А он три дня мотался, а потом взял его и похоронил…
– Кроме воспоминаний и медалей, есть ли у вас еще любимый подарок из Дагестана?
– Сейчас я вам покажу шашку из Кубачи, которую я получил буквально месяц тому назад.
– От дагестанца?
– Нет, от азербайджанца. Кубачинская, позолоченная. Не думаю, что это старая шашка.
– Интересно, почему кубачинскую шашку подарил азербайджанец?
– Наверно, он был в Дагестане, я не знаю. Он сам военный. Я был в гостях у него дома, и он мне сделал такой подарок.
Кубачинская шашка не лежит на открытом месте в гостиной, вместе с другими подарками ее принесли из другой комнаты. Батони Вахтанг бережно взял ее в руки и внимательно следил за тем, чтобы я ее не уронила. После этого господин Кикабизе проводил нас в большую светлую прихожую, где висят многочисленные постеры, фотографии, копии дипломов, медалей и другие награды, полученные артистом за весь его творческий путь.
–Что вы пожелаете дагестанцам в новом году?
– Пожелаю дорогим дагестанцам, чтобы Новый год был лучше, чем предыдущий. Но все зависит от народа. Год – годом, а народ – народом. Поэтому вы должны все взять в свои руки и устраивать свою жизнь. Желаю вам мира и спокойной жизни.

На прощание Мимино пожал руку и просил передать привет всем дагестанцам.
Но на пороге обнаружилось, что пропал мой шарф. Мы искали его во всех комнатах, где я была, и даже во дворе, но шарфа нигде не было. И только когда мы вышли за ворота, на улицу, мы увидели, что шарф валяется на дороге перед воротами.

– Вот, видите! За все это время никто его не украл! – гордо сказал Вахтанг Кикабидзе и закрыл за нами ворота.

23

18:24  22.01.11
0
2

Комментариев пока нет, будьте первыми..

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *