Мои воспоминания
«Керосин! Керосин!», – раздавался крик с улицы по пятницам.
Первыми на этот клич бежали дети.
Татьяна Лазарева (Магомедова), врач. 50-е годы.
За воротами, а жили мы тогда в Ульяновском переулке, стоял ослик, впряженный в тележку с большой бочкой. Хозяйки с бидончиками выстраивались в очередь, а мы, дошкольники, как завороженные смотрели на тугую струю керосина, заполняющую емкости. Ах, как она переливалась на солнце всеми цветами радуги!
В каждой квартире еду готовили на керогазе. Керогаз пшикал и вонял. К нему детям подходить даже близко не разрешалось.
А наши мамы умудрялись на нем готовить великолепные блюда, запахи от которых наполняли двор, образованный двумя двухэтажными домами и множеством сараев. Какие великолепные кексы пекла моя мама на этой керосинке в специальной форме – с большой дырой посередине! Огонь проходил через это отверстие, и пирог пекся как в современной духовке.
Через несколько лет осликов сменили машины. Большие, серые, с огромной цистерной – похожие на поливальные.
Кстати, поливались улицы в то время каждое утро, а иногда и вечером. В городе было чисто и свежо.
Но большую радость нам, детям, доставлял старьевщик. Он приезжал на большой телеге. На лошадке красовались бумажные цветы и ленты. За старые вещи у него можно было получить интересные детям игрушки – свистульки, прыгающие на резинке мячики, длинные, завернутые в фольгу леденцы. Мама мне однажды дала отнести старое одеяло, и все девочки во дворе мне завидовали, потому что за такую вещь я получила куклу.
Мы жили в небольшой комнате на втором этаже. По лестнице со двора нужно было подняться на общую веранду. Там соседи угощали друг друга пирогами, новомодными пончиками, там летом упоительно пахло вишневым вареньем. Пенки от варенья хозяйки выносили во двор, под тень огромных кленов, и вся ребятня бежала домой за ложками и
ела эти пенки хором, обсуждая, у чьей мамы пенки вкуснее.
У возвращающихся с пляжа все спрашивали: «Мазут был?» Если отвечали: «Был…» – все сочувствовали. Потому что в то время на песке и ракушках часто можно было видеть нефтяные капли. Это проходящие в порт пароходы сбрасывали отработанный мазут. И часто, возвращаясь с моря, многие оттирали пятна песком и мылом возле общей колонки.
Нам повезло – колонка была у нас во дворе. А многие жители из других домов ходили за водой к колонке на угол Ульяновского переулка и улицы Гаджиева. Колонка стояла в красивой барочной нише, образованной оградой парка Ленинского комсомола. Парк окружала великолепная решетка, достойная французских садов Людовика. Вход в парк был платный. Билеты продавались в кассе перед входом. Здесь же можно было купить мороженное. Большой голубой ящик стоял на асфальте, а когда его открывали, из него клубился холод. Мороженое самое простое было молочное – за 9 копеек, сливочное за 13. И если повезет – пломбир. Стоил он 19 копеек, и совсем везунчикам попадался пломбир розового цвета. Для знакомых моих родителей, приехавших в город впервые, это было лучшее угощение!
Дети нашего двора пробирались в парк через забор. В одном секретном месте доска была перебита и поворачивалась на гвозде. Практически все мое раннее детство прошло в парке.
Не даром парк назывался «культуры и отдыха». В нем было очень много красивых цветочных клумб. На одной из них ежедневно меняли дату, день недели. Посередине парка была танцевальная площадка. Вход за дополнительную плату. На сцене-ракушке играл духовой оркестр. Кружились пары. А мы с подружками смотрели и мечтали, что когда-нибудь и мы так же будем кружиться в юбках-клеш.
Детям для развлечения парк предлагал качели, карусели, комнату смеха со множеством кривых зеркал и даже «гигантские шаги». К высоченному столбу были привязаны толстенные канаты с узлами на концах. Надо было разогнаться, успеть
вскочить на узел и лететь по воздуху. И как же мне это нравилось!
Но больший восторг у нас вызывала парашютная вышка. Все наблюдатели за прыжками ложились на траву и хохотали, глядя вверх, как очередной «парашютист» пятился задом, а его толкал специальный «толкач».
Или еще смешнее – когда прыгали девушки, зажав юбку между колен. В парке были читальни, павильоны для домино, шахмат и шашек. Дамы, представьте себе, в кружевных перчатках и с китайскими зонтиками, прогуливались под ручку с кавалерами. Молодые родители катали детей в колясках.
Можно было посадить сыночка на коня с колесами. Конь дрыгал железными ногами. Ребенок был счастлив, а еще более счастливы были его родители.
Но нашей почти ежедневной задачей было не прозевать, когда в 15 часов откроется касса по продаже билетов в кино, и успеть купить билеты на первый ряд.
Кинотеатр был летним. Без крыши. Перед сеансами иногда был маленький концерт. Сеанс всегда начинался с показа новостей. Фильмы в те времена были добрые. Зал оживлялся, если фильм был не черно-белый, а цветной. Восторг у зрителей вызывали первые советские мультфильмы или «Фитиль».
На праздники наши мамы наряжались в крепдешиновые платья с подплечиками и фильдеперсовые чулочки. Папы – в чесучевые пиджаки. До сих пор в нашей семье хранятся фотографии: мама с подругами рядом с фонтаном «Цапли» (три цапли, клювами кверху, а из них струится вода). Папа на фотографиях как английский денди. В шляпе и белых штиблетах.
По субботам и воскресеньям жители нашего двора отправлялись в баню на улицу Дахадаева. Нужно была высидеть большую очередь. В ней все читали, вязали, вышивали. Там я впервые, незаметно для мамы, у соседки-студентки разглядывала цветные картинки в анатомическом атласе.
Моя мама, получив из-за границы от знакомых прозрачные подушечки с шампунем, наверное, чувствовала себя настоящей француженкой, ловя завистливые взгляды соседок по купанию.
Чистенькие, благоухающие возвращались домой уже затемно. Проходили мимо пожарной части – она была в начале улицы Гаджиева, почти на площади Ленина. На горке махал своими светящимися рукавами маяк, а на асфальте плели кружевные тени акации, которых было очень много в то время в Махачкале.