Кизлярский князь Багратион

Всем известны слова Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет». Это предупреждение врагам и завет гражданам будущей России от ее родоначальника. 

Но, наверное, не многие знают другой завет, который дал потомкам кизлярец Петр Багратион: «Умри, но Родины и Чести не отдавай никому». В простых словах – краткая формула героизма.
Багратион сказал это не ради красного словца, это было правилом его жизни. Родина и Честь стали для него главными ценностями, которые он считал дороже самой жизни. Разве кто приказывал ему, другим воинам и ополченцам: встаньте стеной и умрите? Человек хочет жить, он волен выбирать и не обязан бросаться под пули и ядра ради какой угодно высокой цели. Жизнь дороже – это естественно для всякого живого. И по естественному закону жизни все европейские государства подчинились власти Наполеона, признали могущество великого гения войны. Приняли все его условия, дававшие главное – жизнь.
А вот в России даже крепостные крестьяне с дубинами и вилами шли воевать и умирать за Родину. Позвольте, а есть ли у рабов Родина, и может ли быть понятие о Чести? А вот ведь оказалось на деле, что и настоящих героев, готовых погибнуть за Россию, среди этих простолюдинов и смердов было намного больше, чем в среде европейски образованных и высших сословий, тех, что кичились своим благородством и первородством.
Затем прошло свыше ста лет, многое в стране поменялось, но в суровое время Великой Отечественной войны багратионовская заповедь героизма была многократно повторена, только по-разному перефразирована новыми героями. «Умрем, но из крепости не уйдем! Прощай, Родина» – клялись защитники Брестской крепости. «Лучше все погибнем до одного, чем сдадим наш остров» – так писали моряки, оборонявшие острова советской Эстонии. И гибли, и умирали герои. «Велика Россия, а отступать некуда: позади Москва!» – слова политрука
В. Клочкова напоминают клятву героев Бородина:
«И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята, не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой…».
Ну а кто, как не Багратион, главный герой Бородина, подразумевается за этими строками поэта! Конечно, таков был общий патриотический порыв – клятва верности и мужества защитников Отечества перед лицом страшной угрозы. Но именно для Багратиона в этом суть всей его жизни и служения России.
Грузинский князь всегда считал себя русским и гордился этим. В тот суровый для страны момент, еще перед Бородинским сражением, гнев и недоумение у него вызывали действия главнокомандующего Барклая де Толли, которому он, несмотря, что старший по возрасту, вынужден был подчиняться. И при встрече с ним с кавказской пылкостью стал обвинять: «Ты немец! Тебе все русское нипочем!» Сцена «совещания» двух великих полководцев воспроизведена в кинофильме «Багратион», где актеры, играющие их роли, произносят свои реплики по-русски с характерным для каждого акцентом. Оба отчаянно спорили, кто из них более русский и предан России. Один прибалтийский немец, другой – кавказских кровей. Примирились в Бородино. Раненый Багратион последний раз обращался к Барклаю с просьбой о прощении, осознавая, что исход сражения во многом зависит от действий командующего первой русской армии. Оба в конце концов доказали свою искреннюю преданность Отечеству – России более, чем кто либо из этнических русских.
Впрочем, быть русским означало для Багратиона, как и для других, больше, чем принадлежность к нации, – кровную причастность к великому народу, к общему для всех Отечеству. Русский – это особое наднациональное понятие, вбирающее в себя многие нации, и для Багратиона и его единомышленников превосходило остальных чужеземцев, иноверцев, нерусских по всем качествам. Никогда не порывавший связей с Грузией, с кавказскими корнями полководец был истинным патриотом России. Очевидно, такое понимание своей причастности к Отечеству могло сложиться с детских лет в Кизляре.
Кизляр в XVIII веке, по выражению известного кавказоведа, академика А. Берже, представлял собой «русскую столицу на Кавказе». Действительно, это после Терки и крепости Святого Креста один из первых городов России на Северном Кавказе. Основывался непосредственно по заключении Ганжийского трактата в 1735 году. Коменданты Кизляра подчинялись коллегии иностранных дел, выполняли предписания астраханского губернатора, но часто принимали решения по своему усмотрению, исходя из обстановки, самостоятельно, и управляли довольно обширным регионом, включающим и Дагестан, всю Притеречную зону, Кабарду и другие области. Городские кварталы протянулись километра на полтора по левому берегу Терека, и от берега вширь на сотни метров. В центре была мощная крепость, ставшая известной на всем Кавказе. По разные ее стороны располагались солдатская слобода, казачья станица, мусульманские кварталы (Тезик-аул, Черкес-аул, Окочир-аул, Казанте-аул и др.), наконец, армяно-грузинская часть города – это Арментир и Курце-аул, они не разделялись между собой валами и плетнями. Ныне здесь район современного Кизляра от ул. Советской до ул. Толстого. В промежутке проходит ул. Кирова (бывшая Базарная) и на перекрестке с улицей Багратиона – сквер и памятник великому полководцу, нашему земляку. Вот приблизительно на этом месте и была усадьба семьи Багратионов. С XVIII века, к сожалению, она не сохранилась.
Кизляр – крупнейший тогда многонациональный город, его с еще большим правом можно было назвать столицей кавказских народов. До основания города здесь было старинное поселение, которое и стало известно благодаря межнациональным связям и упоминаниям в государственных актах и официальной переписке посольств. Так, самое первое достоверное упоминание о Кизлярском городке прочитаем в отчете посольства, следовавшего из Грузии в Москву в 1652 году: «Из Кизлярского городка встали рано ночью, по месяцу…» Однако название «Кизляр» встречалось и раньше. Но в документах не уточнялось, что это: река, местность или населенный пункт. Известно, что существовал Кизлярский перевоз для взимания «государевой перевозной и таможенной пошлины». А вот был ли при этом перевозе-карауле населенный пункт, достоверно не установлено. Кизлярский краевед Д. С. Васильев считал, что кизлярское поселение могло возникнуть где-то в первой половине XVII века. А вот автор дагестанского исторического сочинения «Тарихи Кизляркала», потомок тезиков А. Ибрагимов-Кизлярский утверждает на основании старинных рукописей, что поселение на Тереке основано было еще во времена Ивана Грозного.
Грузины и армяне в массовом порядке начали селиться в низовьях Терека на рубеже XVII–XVIII веков. По указу Петра Первого от 1710 года здесь положено начало производству шелка в России. В 1718 году создан шелковый завод Сафара Васильева, а при нем поселились сотни людей – в основном армяне и грузины. Это было первое крупное производство на всем Северном Кавказе. Шелководство, виноградарство, виноделие, торговля получили дальнейшее интенсивное развитие при основании города-крепости. Кизляр сразу же стал не только стратегическим форпостом, но и крупнейшим в регионе экономическим, торговым и культурным центром – здесь, по Прикаспию, проходил тогда шелковый путь и шла торговля России с восточными странами. А культурное значение города особенно возросло, когда воздвигнуты были по прошениям и ходатайствам представителей разных народов свои храмы, учреждены первые школы и сюда прибывали семьи знатных родов.
Еще в смутные времена в старом Кизлярском поселении находили пристанище грузинские царевичи и князья. Так, в 1682 году, известно по документу, на Терек выехал имеретинский царь Арчил, спасавшийся от преследований турецкого султана и персидского шаха. Знатные люди прибывали в город не одни, а с целой свитой. В 30-40-е годы XVIII века из Тифлиса, из других мест Грузии был массовый наплыв переселенцев в районы Притеречья, в пределы России. Еще тогда возникали грузинские поселения, да и в самом городе поселилось более 200 семей. Это не считая тех, кто влился в терское казачество. Грузины в то время были, пожалуй, самой просвещенной и образованной нацией и внесли большой вклад в развитие культуры Кизляра.
Как записано в Кавказском календаре, изданном в Тифлисе в 1847 году: «В числе многих здесь (в Кизляре) имели пребывание царевич Александр Евсеевич Багратион (это дедушка полководца), подполковник русской службы, командовавший армяно-грузинским эскадроном и скончавшийся в 1759 году. Сын его Павел, в иночестве Порфирий, был настоятелем Кизлярского Крестовоздвиженского монастыря… Здесь же родился князь Петр Иванович Багратион, известный генерал Отечественной войны 1812 года». Эти же данные о рождении полководца в Кизляре повторены в следующих тифлисских изданиях Кавказского календаря. Было бы странным, если Багратион рожден был не в Кизляре, а в Тифлисе, и об этом не упоминали бы никакие тифлисские издания. Но даже сомнений и предположений нет.
И в Энциклопедическом лексиконе 1855 года издания, и в Энциклопедии Брокгауза и Эфрона 1893 года, также в Большой энциклопедии под редакцией С. Н. Южакова, изданной в Петербурге в 1903 году, и других источниках утверждается как несомненный факт рождение Багратиона в Кизляре. В нашем городе есть и памятные места, связанные с именем знатного земляка. Это названное место усадьбы потомков грузинского царского рода, где в 2012 году установлен мемориальный комплекс. Это в непосредственной близости находившийся Крестовоздвиженский монастырь, от которого долгое время оставались ворота, стены. В советское время в уцелевших зданиях стала располагаться больница. Не сохранилось старинной грузинской церкви во имя Живоносного источника – по преданию, именно там крестили младенца Петра. Есть только старые фото. А вот в Русском музее в Петербурге хранятся акварели художника М. М. Иванова, который в 1782 году, во времена юности полководца, был в Кизляре и запечатлел городские пейзажи.
В 1859 году упразднена была Кизлярская крепость, и от нее тоже ничего не сохранилось. Но известно, что юный Багратион здесь учился в гарнизонной школе. В центральных архивах страны обнаружен еще в советское время документ (рапорты о гарнизонных школах). Есть и рапорт в государственную военную коллегию от бригадира – кавалера Кизлярского коменданта Куроедова. Там записано: «Сего года за майскую треть о состоявшей в гарнизонной Кизлярской батальонной школы солдатским детям с показанием, кто что обучает и особо учрежденной мною штаб обер-офицерских детей училища немецкого, французского диалекта именные списки при сем представляю. Бригадир Алексей Куроедов. № 2205. 18 сентября 1782 года». Далее прилагается именной список, где под № 8 значится «грузинского князя Ивана Багратионова сын Петр Багратионов». В графе «сколько лет от роду» указано – 12. Далее отмечается прилежание к наукам. Именно в Кизляре, а не в Грузии, в то время находившейся под страшным гнетом, формировались его свободный дух и боевой характер. На традициях многонационального города и дагестанского куначества развивались в нем отличительные черты – щедрость души, любовь к простым солдатам и казакам, братское отношение ко всем, с кем приходилось ему встречаться, вместе учиться, преодолевать трудности, делить радости. Великий полководец, к сожалению, не оставил мемуаров, не написал даже биографии. Возможно, причина тому – занятость в постоянных походах и сражениях. Может быть, скромность, не любил распространяться о своих заслугах. Но есть еще одна причина, почему о начале своей боевой карьеры Багратион даже не во всех формулярных списках указывает. А если и есть указания, то без подробностей, скупо.
В 1782 году юный Багратион сверх комплекта зачислен был в Астраханский полк, а в 1783 году уже, что называется, понюхал пороху. На город тогда постоянно, во все года, совершались набеги, в отражении которых участвовали все, кто умел стрелять. Терские казачата, как известно, с 13-14 лет становились настоящими воинами – джигитовали, отменно владели оружием, умели метко стрелять (позором считалось для любого терца промахнуться на охоте). Ну а юный князь, с молоком матери впитавший в себя военные подвиги, для которого настольной книгой была поэма Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», мог ли он в чем-то от них отстать!
«Жалок тот, кто перед битвой
Укрывается трусливо,
Вечно думает о смерти
И горюет молчаливо.
Все равны мы перед смертью,
Всех разит ее копье.
Лучше славная кончина,
Чем позорное житье».
Вот на таких строках воспитывался юный Петр Багратион. А еще примером в делах для него были солдаты, защищавшие крепость, гордившиеся своей удалью терские кизлярские казаки, с которыми вместе рос и постигал военное искусство, участвовал в первых походах и стычках.
И у тех, с кем приходилось воевать, он тоже учился. А это были горцы – чеченцы, дагестанцы, кабардинцы. В те 80-е годы XVIII столетия на Кизляр наводило ужас имя объявившегося среди чеченцев проповедника – шейха Мансура. Многотысячные его отряды угрожали кизлярцам. В 1785 году Мансур дважды нападал на город. А в сражениях с ним принимал участие отважный юноша – Петр Багратион. Был адъютантом полковника Пиери, предпринявшего печально известный поход на Алды – родину Мансура. В лесу русское войско было окружено горцами. Завязалась отчаянная битва, в которой полковник был убит, а Багратион первый раз серьезно ранен. Среди груды тел его извлекли тогда горцы. Сам шейх Мансур видел храбро сражающегося героя. И к счастью, горцы поступили с раненым молодым офицером очень благородно. Вынесли с поля боя, перевязали рану и доставили на кизлярскую заставу, не потребовав никакого выкупа или компенсации.
Как свидетельствуют исторические источники, горцы хорошо знали его отца Ивана Александровича. Тот отлично владел кавказскими языками, был в тесных контактах со многими, дружил, стал кунаком для этих горцев, сделал им что-то доброе. Ну и как могли они иначе поступить с сыном благодетеля и кунака! Наверное, тогда юный князь Петр осознал, что не стоило русским стяжать лавры победы, нападая на родное село чеченцев, так же, как и неистовому шейху Мансуру не следовало нападать на Кизляр. Горожане всех национальностей объединились и сумели отстоять свой родной очаг. Не лучше ли всем россиянам, и кавказцам в том числе, не воевать друг с другом, а объединиться против чужеземных завоевателей, будь то с востока или запада.
В 1779 году в Кизляр с инспекцией прибыл генерал-поручик А. Суворов. Его интересовало не только военное обеспечение и состояние гарнизона, но и бытовые условия, подробности до деталей, он исследовал состояние пристаней, всех мест дислокации военных и казачьих частей, наличие запасов в складах и амбарах, также состояние госпиталей, почтовых сообщений. Залог победы для него прежде всего в том, чтобы солдаты имели все необходимое, были здоровы и сыты, не нуждались ни в чем. О своей инспекции А. Суворов докладывал в рапортах из Кизляра фельдмаршалу
П. А. Румянцеву.
Не мог тогда генерал А. Суворов не познакомиться с семьями военных в Кизляре. Ну а семья Багратионов считалась в то время самой первой и знатной. И многие кизлярцы, особенно военные и казачьего сословия, уже тогда наслышаны были о Суворове. Конечно, на юного Петра Багратиона, мечтавшего о военных подвигах, необычайная и яркая личность Суворова должна была произвести впечатление. Позже не случайно Петр Багратион лучше других усвоил суворовскую науку побеждать и стал любимым его учеником, а Суворов относился к нему особо и полагался, как на своего сына.
Так же, как Суворов, Багратион стал кумиром для солдат. Ему с детства чужды были высокомерие, надменность. В Кизляре отношения между людьми были проще и дружественней. Люди были вольнее и лишены заносчивости и снобизма. Хуже было другое. Здесь, в малом городе, вдали от крупных столиц отсутствовали высшие военные учреждения, не было никаких академий. Это наполеоновские маршалы обучались наукам у первых ученых мира. Ну а Багратиону что могла дать кизлярская гарнизонная школа? Так его потом и считали недостаточно образованным, как стратега оценивали посредственно. Да и сам Багратион называл себя неучем. Но зато в отличие от многих образованных он обладал интуицией и природным талантом, а самое главное – в первых стычках с горцами прошел серьезную практическую школу военного дела. Научился быстро ориентироваться в любой меняющейся военной обстановке, никогда не теряться, принимать решения и настойчиво следовать им. Вести боевые действия в крепости, в поле, в лесных и горных условиях. Многому он научился у своих земляков.
Все это подготовило почву постичь потом и суворовскую науку. А быть под началом такого гения – конечно, это стоит любых в мире академий. Так что Багратион отлично усвоил главные принципы стратегии Суворова: бить не числом, а умением; искать и находить самые уязвимые места в позиции противника; далее быстрота и натиск – наносить удар неожиданно, удивить – значит победить, и многое другое.
В начальный период Отечественной войны 1812 года он вместе с 40-тысячным войском в тяжелых условиях, с боями, под угрозой окружения втрое превосходившими силами Наполеона, переход за переходом прошел 800 верст пути и соединился с армией Барклая де Толли. Причем армия Багратиона пришла полная боевого духа, преодолев все невзгоды, и вступила в новые сражения. Тут можно сказать, что ученик в чем-то превзошел своего учителя. После знаменитого Альпийского похода армия не готова была далее участвовать в военных делах, нужен был отдых. Но Багратион не только спас в 1812 году свою армию, он спас и Россию. Кто же после этого смеет называть его плохим стратегом или неучем? Хотя, да, будучи образованным с ранних лет, он не знал бы себе равных в военном искусстве среди самых великих полководцев.
Ну а для нас, кизлярцев, важно то, что наш земляк Петр Багратион именно здесь, на Тереке, принял свое боевое крещение, осознал себя русским воином и погиб за Москву, за Россию. Нет, он не умер, он жив в наших сердцах, когда мы отважны и любим родную страну хотя бы отчасти так, как он. Когда Родина и Честь ценнее всех богатств, ценнее самой жизни.

Л. Серебряков, главный специалист Музея им. Багратиона – Кизлярского филиала ДГОМ