Дикий рай

Хорошо вот так – остановиться на середине пути, напиться живой воды прямо из родника, взбодриться от жалящего солнца и двинуться дальше. Туда, где с одной стороны небо начинается, а с другой заканчивается, прямо к его порогу.

Водитель замедлил ход, дал время осмотреть пейзажи. Бросается в глаза контраст между тем, что осталось позади, и что есть теперь. На периферии моих размышлений, как всегда, вращались по своим орбитам виды других гор. Недосягаемые. А водитель все болтал и болтал о тех немногих достопримечательностях, которые следует обязательно посетить, и приветствовал сигналом встречные машины, а они нас.
Каждая поездка – это длинная история, наполненная людьми, событиями и непривычным, свежим воздухом, который по венам проникает прямо в сердце. Ощущение пряной свободы кружит голову: еще один путь позади, можно спрятаться в промежутке между двумя мирами и чувствовать себя невидимкой, можно бежать на все четыре стороны, отключить геолокацию, найти убежище где-нибудь здесь или там, превратиться в одного из этих стражников брошенного села. Непрерывно вдыхать вместе с воздухом капельки речной воды, ароматы яблок, слив, зелени, меда, запахи коров, кур, кота… Если находишь в этом удовольствие – остаешься, нет – уезжаешь. Сегодня выбор есть. Много лет назад у жителей села Хамаитли Цунтинского района его не было. Взяв, все что можно унести за раз, – уехали. Осиротели дома, опустели сады.
Двадцать лет назад звуков реки было неслышно, даже если хорошо прислушаться. Их перебивал переливчатый голос села. Так было до тех пор, пока оползни не разрушили часть села и буквально не раздели его на две части. Шахбану Умарову тогда было 9 лет. Он вспоминает, что трещина достигала глубины от 40 до 90 см. Люди тогда переселились к подножию села и около года жили в палатках. Потом уехали. Точнее, их переселили. Побоялись, что горы зарыдают вновь и унесут то немногое, но уже вместе жителями. Сто с чем-то хозяйств переехали в Кумторкалинский район. Их новое село входит в чохские кутанские земли Гунибского района и называется Новые Нагуратли.
Сегодня в этом ауле Хамаитли всего-то проживают две семьи: Умаровы и Рамазановы. У каждого свое хозяйство. Свой чай, пчелы, коровы, которые дают молоко. Из молока делают сметану и сыр. Готовый продукт продают в соседних районах или везут в город.
Вместо электричества – солнечная батарея, вместо природного газа – газ баллонный. Школа? Была когда-то даже средняя, в которой учились до 10-го класса. А сейчас? Начальная, и в ней четверо учеников. А самой школы нет, есть дом учителя Шахбана Умарова. А ученики – его собственные дети и племянники – Курбан, Анвар, Раджаб, Магомед. У Рамазановых собака Жулька, у Умаровых безымянная кошка, которая охраняет границы от недоброжелательного соседа.
Со всех сторон наваливается красота, без которой жизнь здесь теряет всякий смысл. И эти дряхлые, совершенно непригодные для жития «кукольные» домики кажутся лучшими декорациями, что когда-либо приходилось видеть, в которых когда-либо приходилось гостить. Невидимой рекой текла какая-то таинственная, колдовская энергия, связывавшая обыкновенное с невозможным.
Скот возвращается с пастбища. Дети складывают дрова аккуратной горкой. Мы ждем, пока закипит чайник на буржуйке в доме за синей надписью «Амбар». Пахнет чабрецом и мятой. Травы развешаны по углам – подозреваю, для защиты от злых духов. Забегают и выбегают дети-ученики. Мальчик Марат зовет меня посмотреть, каких успехов он добился в борьбе с боксерской грушей. Взрослые гонят его прочь.
– Хорошо здесь было, – вздыхает жена Шахбана Патина. Одна из немногих, кто никак не может покинуть этот маленький дикий рай на краю Дагестана. И она уговаривает мужа перебраться летом в Кизилюртовский район, поближе к телевизору, интернету, ГМО-продуктам. И детей собой заберет, и скот распродаст или пустит на колбасу. И будет на карте Дагестана еще одно навсегда брошенное село…
Говорят ученые…
Волнующую многих дагестанцев тему брошенных сел мы обсудили с учеными из Института языка, литературы и искусства им. Гамзата Цадасы ДНЦ РАН.
Доктор исторических наук Амирбек Магомедов и кандидат филологических наук Хизри Юсупов проводили свое исследование в горах Дагестана.
– В нашей республике 10 городов, 19 поселков городского типа и 701 сельская администрация. А всего же в республике 1 610 сельских населенных пунктов. При этом 45 из них являются оставленными. И эти данные далеко неполные. Проблема оставленных (или, как еще пишут, «покинутых», «заброшенных») сел Дагестана, фиксации и научной оценки культурных остатков (в таких селах встречаются сохранившиеся постройки, отражающие самобытные традиции народной архитектуры, вставки резных камней в фасадах стен, надмогильные камни с выразительным узором, другие изделия старых мастеров) почти не изучена в научном плане. Обозначая исчезнувшие населенные пункты, мы остановились на термине «оставленные» на том основании, что «покинутыми» они могли бы называться лишь при оставлении их при природных или иных катаклизмах. Термин «заброшенный», на наш взгляд, тоже не является точным, так как имеет значение «оставленный без внимания, ухода».
Проблема оставленных сел не ставилась как острая научная задача. Правда, известный дагестанский историк
Р.М. Магомедов в свое время приводил весьма интересные сведения об этой проблеме. Он писал: «Многое указывает на то, что земли между реками Шура-озень и Дарвагчай и, прежде всего, их «высокое предгорье», пережили во второй четверти ХIII в. целую волну вынужденных переселений сюда с равнинно-предгорной полосы».
Дагестанским географическим обществом снят фильм «Заброшенные села Дагестана». Представители организации сообщили, что планируется исследовать заброшенные поселения в каждом муниципалитете Дагестана. Мы хотели бы пригласить их еще раз к обсуждению вопроса, – говорит Амирбек Магомедов.
Оставленные села на исторической карте Дагестана появились по разным причинам. В раннесредневековый и последующие периоды это могло быть связано с походами иноземных захватчиков (арабы, Тамерлан, Надиршах и др.). В ХIХ в. на этих процессах в какой-то мере сказались события Кавказской войны. Последующая (вторая половина ХIХ – начало ХХ в.) стабильность в крае, рост экономического благополучия многих семей отмечен тем, что жители некоторых горных сел также стали оставлять свои труднодоступные села и отселяться на относительно удобные побережья рек, водоемов, ближе к дороге.
– В советский период начался новый этап, уже организованного расселения жителей труднодоступных горных сел. Переселение горцев на равнину в советском Дагестане стало особенным и значимым фактором социально-экономического развития республики, оказавшим и до сих пор оказывающим огромное влияние как на экономику, так и на социокультурное развитие… Коллективизация также способствовала появлению на равнине многих новых сел, небольших поселений типа кутанов, горных колхозов и переселению значительной части жителей горной зоны Дагестана на равнину. Она предполагала переселение десятков тысяч семей из высокогорных районов на плоскость… Всего на плоскости было создано 26 поселков переселенцев. На судьбах некоторых горных сел сказалось также и насильственное переселение их жителей в Чечню в 1944 г. И хотя многие в 1957 г. вернулись домой, в республику, не все захотели обустраивать свои полуразрушенные села. Жители ряда сел, получив земли на равнине, стали строить новые села, – дополняет Хизри Юсупов.
Ученые говорят, что новые переселения были связаны и с двумя крупными землетрясениями, произошедшими в 1966 и 1970 гг. Катастрофическое землетрясение 14 мая 1970 года привело к тому, что полностью были разрушены 22 и частично 257 населенных пунктов Дагестана. Десятки высокогорных сел прекратили существование…