«Идти к окну» или «бросить канат»?

В нашей республике «свадебный сезон» длится круглый год. Почти каждый день по улицам городов и сел проезжают нарядные свадебные кортежи, в домах и банкетных залах гремит музыка. Ну а что же предшествовало свадебным торжествам у народов Дагестана, каковы были взаимоотношения между женихом и невестой каких–нибудь 100–200 лет назад? Об этом нашим читателям рассказала кандидат исторических наук Аминат Эльмурзаева.
– Аминат Джамалутдиновна, существовали ли в традициях Дагестана досвадебные свидания молодых людей, ставших официально женихом и невестой?
– У разных народов досвадебные отношения были разными. К примеру,
тайные свидания жениха и невесты не практиковались у балхарцев. Невеста избегала появляться в тех местах, где мог быть ее жених. Жених со своей стороны тоже не посещал молодежные собрания, если был уверен, что среди присутствующих будет его невеста. Однако у других лакцев тайные посещения женихом невесты в отсутствие ее отца и братьев, но непременно в присутствии третьего лица, было обыденным явлением. Жених у лакцев мог при благоприятных условиях остаться в доме девушки до утра. Посидев, пообщавшись и угостившись сладостями или орехами, принесенными женихом, девушка с матерью или сестрой отправлялись на покой. Жених мог уйти тут же, а мог коротать ночь один, у стола и уйти домой только под утро, пока невеста еще не проснулась.
У аварцев доверенные люди время от времени давали знать жениху, что ночью в доме невесты никого из мужчин не будет. Жених навещал невесту и сидел с ней за столом в присутствии матери девушки, ее тети, сестры, все угощались принесенными женихом деликатесами, шутили, смеялись и даже пели. У кумыков такие встречи назывались «идти к окну». Принцип тот же: узнав, что в доме нет мужчин, молодой человек через окно проникал в комнату невесты, где она его поджидала с несколькими подружками. Парню здесь приходилось несладко. Сначала с полушутливой бранью на него набрасывалась невеста: как он посмел влезть к ней в окно, что подумают о ней соседи и присутствующие подружки и т.п. Не отставали от невесты и ее подружки, подшучивая над парнем, упрекая его в недобрых помыслах и т.д. Наконец, оставив парня в покое, девушки накрывали на стол, все садились за трапезу. С промежутками в 15–20 минут подружки, оставив жениха и невесту одних, удалялись за каким-то «важным делом» в другую комнату минут на пять, в течение которых молодые люди могли перекинуться любезностями, пожать друг другу руки, объясниться во взаимных симпатиях и проч. Вскоре девушки возвращались, и все начиналось снова. Наконец, через 2–3 часа девушки объявляли, что они устали, хотят спать, а парню тоже пора уходить домой, что он послушно и делал. Впрочем, у некоторых народов Дагестана подобного рода встречи хоть и не часто, организовывались открыто. Так жених-азербайджанец или терекеменец безо всякого предупреждения к вечеру заходил к своей невесте с подарками. Отец и братья поприветствовав гостя, под каким-нибудь предлогом уходил из дому, оставив молодых с кем-нибудь из взрослых женщин семьи.
Девушка-тиндинка на выданье, особенно если она отличалась красотой, вечером, когда мужчин в доме не было, могла сбросить из окна канат. Но взобраться по нему в дом мог только тот, кого она на самом деле хотела встретить. Дело в том, что в такой канат втыкали иглы или колючки, в него впихивали осколки стекла, он мог быть основательно намыленным или, наконец непрочным, гнилым. В конце концов, юноше, добравшегося до окна, девушка могла «закатить скандал», не открыв окно, громко отругать парня за аморальное поведение и так далее. Таким образом, парень должен был абсолютно уверен, что канат предназначается именно для него и появлению его в комнате будут рады.
Однако чрезмерно частные посещения женихом своей невесты в народе не поощряли. Массу нареканий получал молодой человек от родни и близких, главным образом от своих родителей, если он посещал свою невесту редко. Тут должна была быть выдержана некая «золотая середина», представления о ней в разных частях Дагестана и даже в селениях, находящихся по соседству, были самыми различными. На почве редких и неохотных посещений женихом своей невесты могли произойти и размолвки, брак между ними мог и не совершится. Кстати, то же могло произойти, если девушка каждый раз встречала своего жениха в своем доме неприветливо, демонстрировала свое равнодушие к нему, постоянно высмеивала его.
– А в каком возрасте обычно молодые люди становились женихом и невестой?
– У народов Дагестана обычай сватовства детей в младенчестве, так называемый люлечный сговор, был довольно редким. К такому сговору обычно в порыве дружеских чувств приходили отцы детей, близкие друзья или кунаки. Обязательным условием при этом было согласие на такой брак обеих матерей. Отец обязан был оповестить о случившемся обеих бабок ребенка, его мать и ближайшую родню матери. Те, в свою очередь, оповещали об этом же мужчин, ближайших родственников каждого из ребенка по отцовской и материнской линиям. Дело получало широкую огласку, и если соображений «против» с одной или другой стороны накапливалось много, то все могло быть переиграно, мужчины при людях и пожатых руках, просили друг у друга прощение за необдуманное и скоропалительное решение. Устраивались в Дагестане и помолвки малолетних детей от 7–8 до 11–12 лет.
– Какие еще интересные традиции дагестанцев при выборе жениха или невесты вы хотели бы отметить?
– Левират и сорорат. Левират – это когда женщина становилась единственной или второй женой брата своего покойного мужа. Такой брак обязательным не считался, но все же стойко держался как пережиток ранних архаических отношений. Дети женщины попадали под опеку не постороннего мужчины, а родного дяди, для которого с момента брака они становились сыновьями и дочерьми. Приданое, полученное женщиной от своих родственников и родственников жениха при замужестве, не уходило в чужой дом, а пополняло достаток семьи.
Сорорат – это обычай, унаследованный эпохи родового строя и в силу практической целесообразности сохранившийся до первых десятилетий XX в. и даже дольше. Мужчина, потерявший жену, сватался к сестре покойной и брал ее в жены. Могло случиться так, что умирала и вторая жена – тогда он брал в жены следующую сестру. На женитьбу мужчины на сестре умершей жены, общество реагировало позитивно. Во-первых, что считалось очень важным, мужчина не оставался одиночкой, а обретал полновесную семью. Во-вторых, приданое жены, которое нередко состояло не только из утвари, одежды, постельных принадлежностей, ковров, шкур, войлоков, паласов и проч., но из пахотного участка, участка сенокоса, сада, того или иного количества мелкого и крупного рогатого скота, переходило не в посторонние руки. К тому же в лице новой жены отца его дети обретали не мачеху, а родную тетю.
– Каков был возраст вступления в брак?
– Браки у кумыков обычно совершались в 15–16 лет, однако такой брачный возраст вполне приемлем для девушки и за редким исключением неприемлем для юноши. Молодого человека, по сути подростка, в раннем возрасте мог женить представитель феодального сословия или весьма состоятельный человек. У большей части семей сын до 20–25 лет нужен был в хозяйстве, как опора отцу в его домашних хлопотах и занятиях земледелием, скотоводством, ремеслом. Кроме того, за невесту у кумыков нужно было платить калым, а средства для этого нужно было заработать. Таким образом, парня женили обычно в возрасте 25–26 лет, а бывало и попозже.
Брачный возраст определялся у аварцев достижением половой зрелости, т.е. в 14–15 лет для девушек и в 16–17 лет для юношей. Однако материально окрепнуть, заложить основы своего будущего хозяйства юноша мог лишь к 25–26 годам. Лакцы всегда отличались поздними браками. Да так оно и было: в большинстве случаев подросток определялся в ученики к какому-нибудь мастеру, 3–4 года считался обучающимся, он ничего за свою работу не получал, а достигнув мастерства в своем деле, еще 7–8 лет работал, чтобы иметь средства к обзаведению самого нужного в самостоятельном хозяйстве. Поэтому преобладающим брачным возрастом для мужчины были 25–30 лет, для женщины 16–18 лет.
Таким образом, ранние браки заключались в Дагестане в исключительно редких случаях. 17–18 лет для девушки, 25–27 лет для юноши – вот фактический брачный возраст для подавляющего большинства дагестанцев.